Проректор по научно-технической работе Национального исследовательского Московского государственного строительного университета Михаил Лейбман отдал специальному строительству 43 года своей жизни. В Спецстрое России он прошел путь от мастера до первого заместителя начальника ведомства, от лейтенанта до генерал-полковника. Огромный опыт и знания, глубокое понимание механизмов принятия управленческих решений, делают его интереснейшим собеседником. Своим взглядом на прошлое, настоящее и будущее организации он поделился в интервью Спецстрою.

---

Михаил Евгеньевич, хочется начать с самого термина «специальное строительство». Законодательно его значение не закреплено, хотя используется он достаточно широко.

— А между тем задача юридически закрепить значение этого термина некогда была поставлена Советом Безопасности России. Это было в 2002-2003 годах, когда разрабатывалась Концепция специального строительства Российской Федерации. На тот момент Спецстрой был Федеральной службой и подчинялся напрямую Президенту страны. Мы подготовили свои предложения и согласовали их редакцию с руководством Министерства обороны, другими ключевыми заказчиками и, наконец, в Совете Безопасности. Прорабатывалось несколько вариантов решения, один из которых принятие федерального закона «О специальном строительстве». Однако затем произошла административная реформа, и эта работа не была завершена. Спецстрой стал Федеральным агентством специального строительства – исполнительным органом с определенным Указом Президента набором задач. Необходимость в разработке Концепции отпала.

Но содержание самого понятия от этого не изменилось.

— Оно заключается в том, что Спецстрой России является инструментом государства для решения круга задач, связанных с укреплением обороны и безопасности страны. В конце 1990-х нам были переданы остатки военно-строительных отрядов нынешнего Росатома, военно-дорожные строительные управления, войска связи и другие подразделения. Расширившиеся в связи с этим задачи Спецстроя и рассматривались с того момента, как обобщенное понимание специального строительства Российской Федерации. Мы, например, обеспечивали связью более 60% территории страны, занимались поддержанием сети дорог, которые должны использоваться в военное время, решали мобилизационные задачи… Приведу пример: условный завод по производству игрушек во время войны может и не работать, но есть предприятия, которые должны четко функционировать вне зависимости от окружающей ситуации. Вот это все, а также другие задачи, поставленные в Указе Президента «Вопросы Федерального агентства специального строительства», и объединялись в понимание термина «специальное строительство».

Вы непосредственно занимались этими юридическими вопросами?

— Да, это входило в мои обязанности как первого заместителя сначала руководителя Федеральной службы специального строительства, а затем — директора Федерального агентства специального строительства. Больше того скажу, сама идеология такого понимания была заложена Президентом России Владимиром Путиным, еще когда он возглавлял Совет Безопасности. Именно в связи с его поручением в 1999 г., было упразднен Спецстрой России, как Федеральное управление при Совете Министров – Правительстве страны, и заново создан, как Федеральная служба, но уже с другими полномочиями и перспективными задачами. Впоследствии Владимир Владимирович перешел руководить Правительством, а затем стал и Президентом России. Но первое решение относительно Спецстроя России он принял, еще будучи секретарем Совбеза.

То есть мы можем говорить об изменении содержания термина по сравнению с временами СССР?

— В советское время его понимание больше касалось уровня секретности, отношению к оборонной безопасности. В СССР Главспецстрой был одним из подразделений Министерства монтажных и специальных строительных работ. При том генподрядным подразделением, вводившим в эксплуатацию объекты в интересах определенного количества министерств и ведомств…

…головной строительной организацией для Военно-промышленного комплекса.

— Не совсем так. Например, атомное министерство – Минсредмаш — имел свои собственные блестящие строительные мощности. Министерство обороны имело колоссальные собственные мощности для возведения и обслуживания всей необходимой инфраструктуры, то есть в строительном плане было самостоятельным. А вот такие оборонные министерства, как электротехники, связи, промышленности и средств связи, электроники, радиопромышленности, авиационной промышленности, судостроения, космическое — Министерство общего машиностроения и еще ряд ведомств собственных строительных подразделений не имели. И для них соответствующие задачи решал Главспецстрой. Кроме того в Минмонтажспецстрое было очень много других организаций, которые можно назвать субподрядными: Стальконструкция, Спецстальконструкция, Спецэлектромонтаж и т. д. А генподрядчиком с массовыми собственными силами был Главспецстрой.

Когда вы занимались юридическими и организационными вопросами, анализировали аналогичный опыт других стран? Например, входящих в НАТО.

— Как вы понимаете, далеко не все я могу рассказывать. Но, безусловно, да. Скажем, в США на тот момент было два корпуса военных инженеров, которые решали аналогичные задачи. Но они не являлись генподрядными структурами в нашем понимании. Скорее для них подходит определение управляющая компания, осуществляющая инжиниринговые функции. И это не перераспределение контрактов, а именно руководство проектом непосредственно на уровне производства строительно-монтажных работ. В буквальном смысле выступали, как прорабы. На сами же работы там нанимали гражданские организации.

Каким же образом при такой схеме обеспечивается особый порядок и секретность выполнения работ?

— По аналогии — наш НИУ МГСУ участвует в массе проектов с различными степенями секретности. Также, если мы возьмем любой участок земли в Москве и нанесем на него все проложенные здесь коммуникации, такой документ сразу станет секретным. При этом строительство в столице ведет большое количество разных частных компаний, и ничего страшного не случается. Поэтому отвечу так: вопросы секретности, допусков и так далее регулируются законодательством, которое просто необходимо выполнять.

И какой подход вам кажется более эффективным: американский или российский?

— Тот, который стал базовым для Спецстроя России в момент создания Федерального агентства в 2004 г. Мы всячески поддерживали организации, которые имели уровень собственных сил на строительстве не менее 50%. Поощрялись Дальспецстрой, Сибирское управление, ижевский и новороссийский тресты, выполнявшие самостоятельно 70-80 % объемов работ. В том числе по обеспеченности стройматериалами, изготавливавшимися на своих заводах. Таким образом, создавались реально дееспособные коллективы из инженеров и высококвалифицированных рабочих кадров. Они могли решать уникальные задачи. Восстановление Грозного, создание базы для подводной эскадры на Камчатке со всей необходимой социальной инфраструктурой. Примеров много.

Вам доводилось слышать фразу: «Спецстрой никогда не строил дешево»?

— Да. И у меня самого постоянно возникали личные конфликты с некоторыми нашими заказчиками, когда приходилось доказывать, что мы не сможем построить необходимое им за те деньги, которые они предлагают. Но приведу опыт университета. Мы выполняем много заказов, связанных с проектированием, экспертными услугами, исследованиями, изысканиями, обследованием и так далее – никто не заставит наших специалистов делать свою работу дешевле, чем она стоит. Понятно, что необходимо обосновывать свою цену, а не просто требовать много денег. А еще увеличивать выработку своих сотрудников, применять современные решения – доказывать собственную эффективность. Это актуальное требование для любой строительной организации, а для Спецстроя России, перед которым ставят задачи, имеющие стратегическое для страны значение, оно особенно важно. А еще обращу внимание, что мы в Спецстрое могли отстаивать свою позицию по вопросам цены, скорости выдачи проектной документации, каким-то технологическим моментам, но никогда не спорили с заказчиком по поводу сроков. Вот, например, космодром Восточный. Еще в 1999 г. тогда премьер-министр Владимир Путин подписал документ, в котором было сказано, что для сохранения статуса космической державы России необходимо создать новую собственную ракетную площадку. Мы обязаны были выполнить задачу. И так с любым объектом. В этом отличие Спецстроя России от всех других строительных организаций.

Альтернативы Спецстрою России нет?

— Я лично убежден, что нашей стране необходима такая строительная организация, которая способна быстро, качественно и за разумную цену выполнить любую государственную задачу в любой точке. А это не всегда можно сделать с обязательным розыгрышем конкурса, тендера тем более аукциона. Можно обсуждать варианты реформирования ведомства, заимствовать что-то из зарубежного опыта, усиливать контроль за стройками, снижать процент от генподрядных услуг… Кстати, американский корпус военных инженеров целиком содержался за счет бюджета США и не получал доходов со строек. Можно искать иные решения, но Спецстрой, безусловно, нужен. При том, я считаю, что специальным строительством у нас в стране должны, как это было раньше, заниматься военные люди.

Считаете, решение о девоенизации было ошибкой?

На самом деле, либо аукцион, либо приказ. А вот приказ – его нужно отдавать военным. Кроме того, задачи у Спецстроя России все-таки шире, чем у Министерства обороны. У государства возникают проблемы, связанные с безопасностью, но при этом не обязательно касающиеся военного ведомства. В 2007 г. на Сахалине произошло страшное землетрясение, уничтожившее город Невельск. Там не осталось ни одного действующего сооружения органа власти: администрация, милиция, прокуратура, суд, почта, больницы – все было разрушено. Вот как задачу было решать? Объявлять конкурс на проектирование, тендер на строительно-монтажные работы? А там ведь еще и сообщение через единственный незамерзающий порт и железнодорожную узкоколейку, построенную еще японцами. Никто кроме Спецстроя, ни одна другая организация не могла бы с такой скоростью развернуться на месте, запроектировать все, пройти согласование и построить необходимое. И даже не дожидаясь финансирования, за счет собственных ресурсов: оборотных средств, кредитов. А восстановление Грозного?!

Спецстрой России решал эти задачи, находясь в ведомственном подчинении Министерства обороны.

— Все зависит от того, что именно руководство хочет получить от Спецстроя. После административной реформы мы оказались в подчинении Министра обороны и вице-премьера Правительства России Сергея Иванова. Человека совершенно уникальных возможностей и талантов. Он очень четко формулировал наши задачи, и для него Спецстрой был точным инструментом управленца с государственным мышлением. В 2005 г. в Нальчике произошло вооруженное выступление исламистов. Было арестовано более 90 человек. Возникла проблема, где организовать суд? Это Кавказ – все местные строительные организации отказались строить такое здание. Спецстрой России – сделал, хоть это и не имело никакого отношения к Министерству обороны. Не могу всего рассказывать, но на моей памяти Спецстрой не раз выступал в качестве такой «спасательной» организации. В этом, в том числе, его ценность для государства.

Завершая наш разговор, хочется затронуть еще одну тему. Спецстрой России старается активно сотрудничать с научными организациями, устанавливать партнерские отношения. Насколько плодотворно такое взаимодействие с НИУ МГСУ?

— Мне бы хотелось, чтобы совместных проектов было гораздо больше. Мы много и плотно сотрудничаем с Росатомом, Русгидро, нефтяными и газовыми корпорациями. Мимо нас не прошел ни один объект сочинской Олимпиады, ни один стадион будущего чемпионата мира по футболу, ни одна атомная станция, даже из тех, которые возводятся Россией за рубежом… Но обращу внимание, что университет дает не какие-то общие, а совершенно конкретные знания. Наших заказчиков интересуют технологии, экономика проектов, повышение производительности труда, внедрение новых материалов, идеи и идеологии, вплоть до управленческих решений. Возможности нашей научно-технической базы, экспертов и ученых позволяют организациям оптимизировать свою деятельность, снижать убытки, ликвидировать брак, повышать качество работ. Будем только рады, если Спецстрой России станет шире использовать разработки научно-исследовательского университета в своей деятельности.

К СВЕДЕНИЮ

Специальное строительство Российской Федерации – комплекс централизованных, взаимоувязанных и скоординированных по задачам, целям, материальным и финансовым ресурсам практических действий и мер в области восстановления и создания производственных и специальных объектов оборонного и мобилизационного назначения, совершенствования военной инфраструктуры Российской Федерации, прикрытия (восстановления) взаимоувязанной сети связи Российской Федерации, проведения работ дорожного строительства в интересах обеспечения боевой и мобилизационной деятельности Вооруженных Сил Российской Федерации, а также других войск, воинских формирований и органов, которые выполняют задачи в области обороны. (Согласованная Советом Безопасности Российской Федерации редакция термина, 2004 г.)

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Михаил Евгеньевич Лейбман Генерал-полковник. Заслуженный строитель Российской Федерации. Родился в 1951 г. в городе Москве. В 1973 г. окончил факультет промышленного и гражданского строительства Московского инженерно-строительного института им. В.В. Куйбышева. Работал мастером, производителем работ, старшим производителем работ, начальником строительно-монтажного участка в системе Главспецстроя. В 1991–1995 гг. — главный инженер, с 1995 г. — начальник Военно-строительного управления. В 2000–2008 гг. — первый заместитель директора Спецстроя России. Кавалер орденов Почета и «За военные заслуги», удостоен многих правительственных наград.

Текст: Константин ДЕМЧЕНКО

Фото: Юлия ВИСЛОГУЗОВА

Спрятать

В эксклюзивном интервью STROY.EXPERT депутат Государственной Думы и член Комитета ГД по транспорту и строительству Антон Викторович Жарков рассказал о тонкостях создания компенсационного Фонда долевого строительства и выразил надежду, что Фонд сумеет повысить доверие граждан к строительному комплексу.

---

Антон Викторович, на ваш взгляд, повлияет ли создание Фонда сущностным образом на положение обманутых дольщиков и строительных компаний, не имеющих средств для завершения начатых объектов?

На объекты, договоры по которым заключены до 1 января 2017 года, действие закона распространяться не будет. Смысл в том, что Фонд начнет работать именно со следующего года, а его деятельность будет распространяться на договоры долевого участия, которые заключаются в рамках нового Федерального Закона №214. И эти договоры будут подвержены «отчислению» в фонд в размере 1%. Система Фонда аналогична системе работы Агентства по защите вкладов. С помощью этого Агентства осуществляются выплаты сумм обманутым вкладчикам.

А что будет с теми, кто заключил договор до 1 января 2017 года?

Над этим вопросом ведется очень серьезная работа. На заседании Комитета с представителями Минстроя мы рассматривали эти моменты. Можно сказать, видна некая тенденция нормального регулирования таких вопросов. В частности, есть сегодня «регионы-передовики» в решении этих проблем. В качестве примера можно взять Москву: сегодня в регионе осталось обманутых дольщиков всего 700 человек, а было 12,5 тысяч. Стало быть, цифра по Москве уменьшилась в 12,5 раз с 2011 года. Полагаю, в ближайшие год-два число обманутых дольщиков в столичном регионе сведется к нулю. На самом деле, мы говорим только о дольщиках, заключивших договоры согласно 214-ФЗ. По нашим оценкам осталось много граждан, заключивших договоры другого порядка по незнанию и юридической неграмотности. Пример: вы приходите в компанию, хотите купить квартиру, а вам «подсовывают» договор согласно не 214-ФЗ, а другим критериям. Застройщики работают по-разному: это и кооперативы, и через займы, и ссуды, и прочие непонятные схемы. Именно с этими схемами нам предстоит дальше работать — государство не отказывает в помощи гражданам, попавшимся на эти схемы. Однако отмечу, что такую помощь пока очень сложно осуществить юридически, так как законодательной базы для защиты данного вида пострадавших пока нет.

На ваш взгляд, на какие нюансы при создании Фонда следует обратить особое внимание, чтобы сделать его максимально эффективным?

В этот Фонд будут поступать законно установленные отчисления. Сегодня усиливается работа с компаниями-застройщиками. Все это значит, что с 1 января станет невозможным, допустим, для компании, у которой уставной капитал 10000 рублей, привлекать средства на строительство объектов. Скажу больше: к этой работе будут привлечены и Счетная палата, и Министерство внутренних дел, и Прокуратура, и ФСБ, и сам Минстрой станет более четко определять компании, которые имеют право работать с дольщиками по привлечению денежных средств. В течение всего периода работы за компаниями будет осуществляться постоянный контроль.

Придется ли ведомствам увеличивать штат сотрудников для выполнения новых функций?

Нет, не придется. Это будут дополнительные функции, осуществление которых возможно при том же штате, что имеется сейчас. Дело в том, что существуют разные формы учета и контроля: это и электронная система, и Единый реестр, и вхождение компаний в саморегулируемые организации. Все новые договоры долевого участия будут проходить серьезную регистрацию, проверку через Единый реестр договоров.

На ваш взгляд, повлияет ли положительно создание Фонда на спрос жителей РФ на объекты по программе долевого строительства?

Конечно. Скажу, казалось бы, простую вещь: сегодня самый серьезный, крупный и мощный инвестор в строительный комплекс — это дольщики. Опять таки, на примере Москвы: 640 млрд рублей сегодня инвестировано в стройкомплекс столицы физическими лицами в рамках программы долевого участия. Подобных инвестиций в отрасль нет ни от одной компании и даже крупной госкорпорации. Поэтому нужно уделить особое внимание защите граждан, вкладывающих свои деньги в строительство. На данный момент 60000 договоров заключено в Москве и, как я сказал выше, только 700 имеют статус проблемных. Я считаю, что начало работы Фонда защиты дольщиков придаст больше доверия гражданам к действиям государства и привлечет больше денег для строительства от вкладчиков, что, в свою очередь, простимулирует строительную отрасль в целом. А строительная отрасль — это ключевая отрасль развития экономики страны. По расчетам разных специалистов, одно рабочее место в строительном комплексе дает до 7 новых рабочих мест в других структурах, работающих вместе со строительным комплексом. Зададимся вопросом: откуда берутся сомнительные компании, действующие за рамками правового поля? Причина состоит в том, что люди не доверяют государству. И этому есть объяснение: несколько времени назад, в 90-е годы, было множество случаев обмана граждан, в том числе и государством. Поэтому наша задача — направить все законодательные усилия на решение проблем населения. В частности — повысить доверие граждан к строительному комплексу. А всех застройщиков необходимо поставить в жесткие рамки, чтобы создание компаний и действие этих компаний на строительном рынке, когда цель — не построить, а собрать деньги, после чего успешно скрыться, стало невозможным. Все подобные попытки будут пресечены и правоохранительными органами, и Минстроем, и всеми прочими, осуществляющими контроль, структурами. Еще важно не забюрократизировать эту деятельность, чтобы добропорядочные компании имели возможность развиваться и выполнять свои договорные обязательства. Главное, чтобы на такие компании не усилилось давление административного ресурса.

По каким критериям будут определяться добропорядочные компании и отсеиваться недобропорядочные?

Нужно создать такие условия для работы, чтобы не было в принципе возможности вести противозаконную деятельность. Эти вопросы нам еще предстоит обсудить к январю и определить параметры, по которым будет работать Фонд защиты дольщиков. Для всего этого мы внесем необходимые изменения в законодательство, в Земельный Кодекс, в Гражданский Кодекс. Совместно с Минстроем мы готовы на эту серьезную и, самое главное, нужную работу. Мы должны прийти к тому, чтобы на рынке остались только добропорядочные застройщики.

Спрятать